Мелитополь

[Wizard]

Как чувак запасливый, ещё с заставы прислал я себе домой две пары нижнего фланелевого белья.
А потом пошел работать в партию, помбуром, да и подарил один комплект своему наставнику Александру Аркадьевичу Дурневу. Станок у нас был новый, Аркадич бурильщик отменный, а я молодой и расторопный.
Свой дом мы таскали за собой. Балок на санях. Так и ездили. Утром встанем, утащим его и цистерну с солярой вперёд по профилю километров на 10, а потом вернемся, и давай бурить планету каждые 100 метров
Сто дырок сделаем, глядишь, вот уже и вечер совсем. Хотя дня и не было. Ночь полярная потому что.
В общем, в 6 утра я трактор наш ТТ-4 с бурстанком заводил, и в 20:00 глушил. 14 часов как с куста, не то, что нынешнее племя, мышкой водить по коврику да пялиться в монитор.

Нагрею флягу воды паяльной лампой, снеговой воды, отмоемся, всё по человечьи. Оленины вперемешку с салом нажарю, когда лень, тушенки с картошкой.
Печка на дизтопливе абхазского производства «Апсны» шипит тихонько тепло и уютно. До ближайшего человека километров 50 тайги. А до населённого пункта все 300-400, до Ижмы.
Переоделись в исподнее, пожрали, легли кверху воронками. Дурнев книжку читает Чейза, в очках. Я маюсь. Транзистор не ловит, проволоку бросать лень на дерево. Решил смастерить устройство, чтобы рыбы добыть. По абрису завтра речка должна быть. Пока бульдозера ждать будем, можно ёбнуть грамм 400 тротила в прорубь, исключительно для собственного употребления.
Раскрошил шашку, набил банку из-под кофе «Пеле». В крышке дырку, туда детонатор. Замазкой загерметизировал. Тут Аркадич и говорит, дескать, Митька, расскажу я тебе сказку.
Лежал Илья Муромец на печи тридать лет, и три года. А потом угорел нахуй, потому, что дымоход не чистил с трубой. И пиздуй мол Митька на крышу, сделай доброе дело. Копоть шурани, дымит наше чудо-абхазское обогревательное устройство.
Дело житейское, впрыгнул в валенки прямо во фланелевом белье, мороза-то нет почти, градусов 20, разве мороз? Слепил снежок по диаметру трубы, снял шланг от краника бензобака пускача, и пропитал этот снежок насквозь бензином. На крыльце обломки тротила мои. Вот тут я ошибку и совершил. Вдавил кусочек взрывчатки в снежок и по лестнице на крышу. Кусочек, ну не больше грецкого ореха.

На крыше изобразил миномётчика. Снежок в трубу, и на корточки, пригнув голову.
Сергей Павлович Королев, уважаемый мной, в общем, человек. Но, вынужден признаться он пустил бы струнку слюны на свой манжет. Товарищи. Как оно пиздануло! Оно пиздануло так, что я, если бы успел, всенепременно бы обосрался. Я соскочил с крыши, просто разогнув ноги в коленях. Валенки остались на крыше. Как сука белка летяга, голубой молнией промелькнул. В ночное небо по неуправляемой траектории улетала труба.
Но я был менее быстр, чем Александр Аркадьевич. Только приземлился, ударившись задницей о поверхность Коми АССР, смотрю, Дурнев из-за угла выглядывает, очки на одном ухе висят, в зубах папироса, а в руках книжка горит. Прикурил он папиросу от Джеймса Хейдли Чейза, и выбросил его в сугроб.
- Хуль стоишь, трактор заводи, я пока емкость с горючим попробую отцепить. Балок наш горел знатно. Аж гудело всё внутри. Единственное, я сползал на крышу и вскочил обратно в валенки. Дизель ещё был тёплый, затарахтел с полпинка. Выбил палец кувалдой и поехал ломать тайгу объезжая наше горящее жилище кругом, чтобы спасти солярку. Так мы ёмкость и не смогли оттащить.
Попятились задом, стоим, смотрим. А оно горело-горело, и как ещё въебет аж с шаром огненным. Это моё рыболовное устройство сработало. Дурнев только головой покачал. Когда взлетит цистерна уж и дожидаться не стали. Поехали светя единственной фарой в сторону цивилизации. 50 км, это 5 часов пути.
Едем, в подзакопченых кальсонах оба. Стекол-то два из четырех, и те по бокам. Не считая Дурневских очков.
- Знаешь что Митька? Ну тебя нахуй, сказки тебе больше рассказывать. Не маленький уже. И ещё. Я наконец-то понял, зачем в этих нижних рейтузах дырка. Член через неё все равно не достанешь, а руки греть в самый раз.
И то правда, подумал я, засунув обе руки в тёплое промеждуножие.

P.S. Ружье было особенно жалко, подарок отцовский. А остальное всё почти казённое, списали.